Ярославово дворище и древний Торг
/ Главная / Города России / Новгород / Ярославово дворище и древний Торг
Сюда сбегались новгородцы по звону вечевого колокола, и, наверно, далеко окрест разносился зычный бас Буслая. А если принять былинную версию о том, что Садко был купцом, то здесь, конечно, были его лавки и лабазы. Ведь двор Ярослава находился в самой оживленной части некогда знаменитого Новгородского торга, и ряды лавок окружали его со всех сторон.
На территории Ярославова дворища и Торга — политического и экономического центра Великого Новгорода в XI—XV веках — сохранились ценнейшие памятники новгородской архитектуры: Николо-Дворищенский собор, церкви Прокопия, Жен-мироносиц, Параскевы Пятницы, Успения, Георгия, Ивана на Опоках, Воротная башня Гостиного двора.
Территория Ярославова дворища, судя по материалам раскопок, в X веке еще не была заселена. В самом начале XI века здесь поставил свой дворец новгородский князь Ярослав, прозванный позже Мудрым.
Новгородцам победа Святополка не сулила ничего, кроме кровавой расправы за самовольный отказ от уплаты дани. И новгородская рать отправилась добывать Ярославу великокняжеский престол.
Поздней осенью 1016 года Ярослав занял Киев. Он щедро наградил новгородскую дружину, оделив каждого воина десятью гривнами. «...И отпусти их всех домой,— говорит летописец,— и дав им правду, и устав списав, тако рекши им: „по се грамоте ходите, якоже списах вам, такоже держите"...»
Однако борьба со Святополком еще не была закончена. Дважды подступал он к Киеву: один раз с печенегами, другой — с войском польского короля Болеслава. Ляхи оказались удачливее печенегов: Ярославу было нанесено поражение, и он бежал в Новгород, намереваясь перебраться отсюда в Швецию. Но новгородцы «посекли» лодки, снаряженные князем в дальнюю дорогу, и снова помогли ему войском и деньгами, на которые были наняты варяжские отряды. В 1019 году Ярослав наконец победил Святополка.
Возможно, Ярослав действительно был благодарен новгородцам за помощь, а может быть, умный князь уже почувствовал, насколько выросли могущество и богатство новгородских бояр и как опасно вступать с ними в открытую борьбу. Во всяком случае, он не пытался лишить Новгород тех льгот, которые даровал ему. Князем новгородским он посадил своего старшего сына Владимира, через которого и проводил здесь нужную ему политику. А новгородцы в последующие века всегда ссылались на грамоты, которые дал им Ярослав.
На памятнике «Тысячелетие России», установленном в Новгороде в 1862 году, с фигуры Ярослава Мудрого на цокольном фризе начинается фрагмент «Государственные люди» России. Князь держит в руке книгу. Это «Русская правда» — свод законов, создание которых летописец приписывает Ярославу. Но в действительности помещенный в летописи текст «Русской правды» является результатом многочисленных позднейших переделок, и только древнейшая часть его восходит к «Правде Ярослава».
Предания рассказывают, что дворец, поставленный Ярославом в Новгороде во время его княжения, был самым пышным и великолепным из всех дворцов северной Европы.
В 1947—1948 годах на участке между Воротной башней Гостиного двора и колокольней Никольского собора в археологическом слое XI века была обнаружена нижняя часть большого деревянного здания. Профессор А. В. Арциховский (руководитель археологической экспедиции в Новгороде) считал, что найденные венцы могут быть остатками сруба дворца Ярослава. Но раскопки здесь больше не проводились. Значение этого уголка Новгорода для истории всего Русского государства очень велико, поэтому решили «его сохранить для будущих ученых, которые смогут применить более совершенные методы исследования» (А. В. Арциховский).
Самое старое из сохранившихся на Дворище сооружений — собор Николая Чудотворца. Он был заложен старшим сыном Владимира Мономаха князем Мстиславом в 1113 году. Большинство историков полагает, что к этому времени кремль и София находились уже в руках противников княжеской власти. Мстиславу приходилось сталкиваться с растущей оппозицией купеческо- посадских и боярских кругов Новгорода. И чтобы противопоставить Софийскому собору новую княжескую церковь, Мстислав и заложил на Ярославовом дворе собор Николая Чудотворца.
В своей государственной деятельности Мстислав шел по стопам отца — стремился упрочить пошатнувшийся авторитет княжеской власти и задержать начавшийся процесс дробления Руси на феодальные княжества. Он был «выкормленником» новгородским: княжил здесь с двенадцати лет и отлично разбирался в политической обстановке, сложившейся в Новгороде.
Мстислав вел в городе большое строительство. В 1103 году он заложил церковь Благовещения на Городище. Великолепным памятником той поры является знаменитое Мстиславово Евангелие, подаренное Мстиславом Городищенской церкви. Чтобы сделать «вклад», то есть дар церкви, более богатым, Мстислав направил своего слугу Наслава в Византию, где Наслав «учиних химипет» — украсил оклад книги пластинами перегородчатой эмали.
В 1116 году князь значительно расширил территорию новгородского детинца. Как указывает летописец, он «заложи Новъгород болей перваго».
Но оппозиция княжеской власти усиливалась. Летопись рассказывает, что в 1118 году Владимир Мономах вместе с Мстиславом вызвали в Киев новгородских бояр «и заводи я к честному кресту, и пусти их домов, а иныя у себя остави... и заточи я вся». Однако ни гнев князя, ни заточение бояр не прекратили борьбы горожан против княжеской власти.
В 1125 году Мстислав наследовал киевский престол. Уже став великим князем, Мстислав женился на дочери новгородского посадника. В 1130 году он наделил новгородский княжеский Юрьев монастырь значительными земельными владениями. Жалованная грамота, написанная на пергаменте от лица Мстислава и его сына Всеволода, до сих пор привлекает внимание историков. Этот древнейший из сохранившихся русских юридических документов тщательно сберегается в Новгородском музее.
Опытный полководец, Мстислав водил новгородские дружины на чудь, а в 1127 году присоединил к Киеву Полоцкое княжество. Не чужды были умному и энергичному князю и литературные занятия. Под его наблюдением была переработана «Повесть временных лет».
Занятым политическими, дипломатическими и военными делами князьям было не до строительства. Николо-Дворищенский собор строился очень долго, и службы в нем начались только в 1136 году, когда Новгородская земля стала уже вечевой республикой.
Вместе с позднейшими сооружениями Торга собор Николы на Дворище композиционно уравновешивает архитектурные ансамбли на левом и правом берегах Волхова: там — кремль и София, здесь — Никольский собор и несколько церквей.
Николо-Дворищенский собор — это большая парадная постройка с полатями-хорами, предназначенными для высокопоставленных лиц — князя, его семьи и приближенных. Шесть крестчатых в плане столбов делят храм на три нефа; средний — более широкий.
На хоры вела прежде каменная спиральная лестница, остатки которой обнаружены в 1969 году доктором исторических наук М. К. Каргером.
Безжалостное время не пощадило Никольского собора, по-видимому первого каменного здания Торговой стороны. Судя по летописям, собор горел не менее 12 раз. Но и после многочисленных перестроек можно угадать его первоначальный облик.
Древняя кладка из колотого известняка, чередующегося со слоями тонкой плинфы (старинного кирпича), сохранила свою столь характерную для новгородских построек грубоватую неровную фактуру. Здесь нет ни одной сухой чертежной линии, ни одной геометрически плоской поверхности.
И конечно же, пристройки, которые примыкают сейчас с запада и севера к собору, относятся к более позднему времени (XIX век).
В древности собор был пятиглавым. Под теперешней крышей сохранились остатки барабанов четырех разобранных куполов. Единственный сохранившийся купол режет глаз своей несоразмерностью с массой собора, так же как нынешняя четырехскатная крыша мало подходит к аркам, стягивающим верхние части лопаток наружных стен. Первоначальное покрытие по закомарам соответствовало этим полукруглым линиям наружных стен здания.
Восемь столетий назад собор был стройнее и выше. К нашему времени культурный слой закрыл нижнюю часть стен на 2— 2,5 метра, и здание стало зрительно ниже.
Но и сейчас собор имеет внушительный вид. Сразу чувствуется, что строили его сильные, мужественные люди.
Архитектурный облик собора Николы на Дворище имел много общего с Софийским собором. Но есть и другие новгородские памятники, к которым очень близок Никольский храм. Это — Георгиевский собор Юрьева монастыря (1119 год) и церковь Благовещения на Городище (1103 год), фундаменты которой исследовал во время археологических раскопок 1966—1969 годов М. К. Каргер.
Сейчас можно считать окончательно доказанным, что все эти три церкви были выстроены мастером Петром — первым русским зодчим, имя которого называют летописи.
В соборе сохранился резной позолоченный иконостас конца XVIII века в стиле барокко. Несомненную ценность представляют в нем верхние ряды икон XVI—XVII столетий. Эти иконы будут расчищены и заиграют всеми своими яркими и сочными красками, которые так любили древние новгородцы. В нижней части иконостаса (слева от царских врат) интересна, пожалуй, лишь одна икона — «Знамение божьей матери». Впрочем, само изображение богородицы — образец очень грубого позднего письма. Но обрамляют ее интересные клейма XVIII века, написанные на сюжет новгородской легенды о битве новгородцев с суздальцами. Предание объясняло победу новгородского войска в 1169 году над суздальцами чудесным вмешательством богородицы. Икона «Знамение» считалась с той поры покровительницей Новгорода.
На клеймах последовательно изображены этапы «чуда»: вынос иконы на городскую стену, переговоры послов, святотатственная стрельба суздальцев по иконе и их поражение.
Легенды такого рода широко распространялись церковью для усиления ее влияния.
На нижней части западной стены собора, значительно ниже уровня современного пола (пол собора в 1854 году был застлан шестигранными чугунными плитами), в подклете, сохранился самый крупный фрагмент фресковой росписи XII века. Это — композиция «Иов на гноище», иллюстрирующая очень популярный в свое время библейский сюжет. Праведный Иов безропотно перенес все ниспосланные ему испытания: он был лишен слуг, детей и богатства, поражен проказой. Но даже сидя на пепле и навозе и соскабливая черепком струпья с тела, Иов не вымолвил ни слова жалобы. Бог исцелил Иова и обогатил его. У Иова опять родились семь сыновей и три дочери, «и умер Иов в старости, насыщенный днями».
Нет сомнения, что сюжет для росписи был выбран не случайно. В тревожные дни, предшествовавшие образованию Новгородской республики, и князь, и подчиненное ему духовенство всеми средствами старались убедить непокорных новгородцев, что необходимо покоряться судьбе, терпеливо все переносить. А за терпение бог наградит их сторицей.
В художественном отношении эта фреска — один из самых драгоценных фрагментов древнерусской живописи. Удивительно красиво лицо жены Иова, протягивающей ему еду и питье: изящный, с горбинкой нос, красиво очерченные линии глаз и рта, мягкий овал лица. Все это доказывает, что здесь работал одаренный мастер, хорошо знакомый с манерой работы греческих художников.
Фрагменты первоначальной росписи найдены, кроме того, в центральной апсиде (на уровне пола 1854 года), а также в древних оконницах, раскрытых во время ремонта и реставрации храма.
Интересное открытие сделали рабочие-ремонтники, проводившие в собор в 1973 году центральное отопление. Сняв чугунное покрытие солеи (возвышение перед алтарем), они обнаружили, что две ее ступени покрыты поливным кирпичом, а перепады между ступенями украшены желто-зелеными изразцами. Архитекторы Новгородской специальной реставрационной мастерской Л. Е. Красноречьев, Г. М. Штендер и др. датировали их XVII веком. Как раз в это время изразцы широко применялись для декоративного оформления архитектурных сооружений. В Новгород они поставлялись, по-видимому, из мастерских Валдайского Иверского монастыря.
Николо-Дворищенский собор был очень популярен в купеческой и ремесленной среде. Ведь Николай Чудотворец считался покровителем плавающих и путешествующих, а их всегда было много в Новгороде.
Возле стен собора собиралось новгородское вече. И часто взрыв народного негодования загонял именитого боярина или богатого сановника в соборный алтарь. Здесь, дробно крестясь потной, дрожащей рукой, он выжидал, когда стихнет буря. И далеко не каждому «помогало» в таком случае покровительство святого Николы Мирликийского, «чудотворная» икона которого в течение многих столетий была главной святыней собора.
Сейчас эта икона хранится в отделе древнерусского искусства Новгородского музея. Ее легко узнать: лик Николая написан на круглой доске по белому фону. Графичный почерк явно выдает руку киевского мастера XII века.
В годы Великой Отечественной войны, когда гитлеровские вандалы захватили Новгород, они превратили драгоценный памятник истории и архитектуры в казарму. После освобождения города от фашистов с большим трудом был восстановлен довоенный облик собора.
В 1963 году в Никольском соборе разместился вновь созданный научно-атеистический отдел Новгородского историко-архитек- турного музея-заповедника. Сейчас в западной пристройке открыта выставка «Из истории русской православной церкви».
Известно, что новгородское духовенство занимало в русской православной церкви одно из ведущих мест. На выставке показано, какую внушительную силу представлял этот оплот царского самодержавия. В годы, непосредственно предшествовавшие Октябрьской революции, на территории нынешней Новгородской области насчитывалось 429 церквей, а в самом Новгороде на 27 тысяч жителей было 54 церкви. Из 34 учебных заведений 27 составляли духовные училища, семинария, церковноприходские школы. В дни церковных праздников над городом стоял густой колокольный звон.
В экспозиции представлен журнал «Новгородские епархиальные ведомости». Январская книжка за 1906 год открывается статьей одного из церковнослужителей, содержащей красноречивое признание: «Да, мы не только за страх перед людьми, но и за совесть считали себя обязанными нашему народу проповедовать безграничное терпение. У нас даже мысли не являлось о том, что возможны такие условия социальной жизни, при которых легче жить будет, легче дышать трудящемуся классу... Мы по совести считали себя обязанными становиться в оппозицию с теми, кто мечтал о лучших временах для нашего простого народа».
Духовенство само было крупнейшим собственником и эксплуататором. До революции ежегодный доход новгородского архиепископа составлял 307 500 рублей, а церковные и монастырские ризницы ломились от богатства: серебряных и золотых потиров, кадильниц, дароносиц, дискосов и других предметов церковной утвари, богато украшенных жемчугом и драгоценными камнями.
Но когда в 1921 году из-за засухи и недорода разразился голод в поволжских губерниях и Советское правительство обратилось к русской православной церкви с просьбой передать в пользу голодающих хотя бы часть тех богатств, которыми она владела (речь шла о предметах, которые уже не использовались при богослужении из-за ветхости и не представляли художественной или исторической ценности), церковь отклонила эту просьбу. Так обернулось хваленое милосердие церкви!
Подлинная культурная революция навсегда избавила трудящихся от темноты и невежества, от религиозных пережитков. Выставка показывает, какие разительные перемены произошли в Новгороде, как и во всей стране.
В древнейшей части собора сейчас размещается раздел экспозиции, рассказывающий об отношении церкви к искусству. Русская православная церковь всегда стремилась эмоционально воздействовать на верующих. Пышное убранство храмов, роскошь священнических облачений, живопись, архитектура, музыка — все это применялось церковниками для утверждения религии. Но, по существу, церковь была глубоко равнодушна к судьбам национального искусства. Ведь сами церковники, заботившиеся лишь о благолепии храма, уничтожили в Никольском соборе, как и в других русских церквах, великолепные древние росписи. В Николе на Дворище древние фрески были заменены в XVIII веке невыразительной клеевой росписью. Все перестройки собора, исказившие его первоначальный облик, были проведены духовенством еще в ту пору, когда церковь была в зените своего могущества.
Только после того как народ взял власть в свои руки, были начаты работы по учету, раскрытию и реставрации памятников древнерусского искусства.
В помещении собора кроме отдела музея размещены планетарий и лекционный зал.
В планетарии можно ознакомиться с необычными небесными явлениями, планетами солнечной системы, с загадочными звездными туманностями.
С западной стороны, прямо против входа в собор, возвышается шестигранная колокольня, увенчанная шатром. Она построена в XVII веке. Под шатром колокольни висит единственный колокол, сохранившийся с того же времени. Вся поверхность колокола мастерски украшена — на ней отлиты слова библейского текста.
Воротную башню назвали вечевой по традиции, поскольку она непосредственно примыкала к территории древней Вечевой площади, находившейся между Никольским собором и церковью Параскевы Пятницы.
Принято считать, что вечевой строй был установлен в Новгороде в 1136 году. Тогда новгородцы и жители пригородов сместили князя Всеволода Мстиславича — сына строителя Никольского собора. Первая новгородская летопись повествует об этом событии эпически спокойно и лаконично. «Новгородцы призваша пльсковиче и ладожапы и сдумаша, яко изгонити князя своего Всеволода, и всадиша в епископль двор, с женою и с детьми и с тьщею месяца майя в 28; и стражье стрежаху день и нощь с оружием, 30 муж на день. И седе 2 месяца, и пустиша из города июля в 15, а Володимира, сына его, прияша. А се вины его творяху: 1, не блюдеть смерд (не заботится о простых людях); 2, чему хотел еси сести Переяславли (почему хотел бросить Новгород и уехать на княжение в Переяславль); 3, ехал еси с плъку переди всех (бежал с поля боя)...»
После изгнания Всеволода Новгород стал «волен в князьях»: вече приглашало и смещало их по своему выбору. Князь был лишен права вершить суд, владеть землями, назначать должностных лиц. Даже жить в городской черте князю не разрешалось. Ему отвели резиденцию на Городище.
Власть князя была настолько ограничена, что он шагу не мог ступить без ведома и согласия веча. Всякая попытка вернуться к былому самовластию заканчивалась изгнанием князя из новгородских пределов.
Все вопросы внутренней и внешней политики решало в Новгороде вече. Вече объявляло войну, заключало мир, определяло размеры феодальных повинностей, избирало высших должностных лиц — посадника, тысяцкого, архиепископа. Любой гражданин имел право громом вечевого колокола возвестить о своих бедах и притязаниях.
Так представлялись обычно республиканские порядки в Новгороде либеральным дворянским и буржуазным историкам. Историки внесли существенные поправки в эти весьма идеализированные представления о новгородском «народоправстве».
Прежде всего, после событий 1136 года власть по-прежнему оставалась в руках представителей феодальной верхушки. У кормила государственного правления, как и прежде, стояли «великие бояре», которые так же жестоко притесняли смердов и ремесленников. Вечевые же собрания известны по летописям еще в XI веке. Что касается князей, то они и после 1136 года оказывали довольно сильное влияние на развитие новгородской экономики и политики. Правда, князь, приглашенный в Новгород, должен был выполнять ряд условий, которые оговаривались в специальных грамотах, но на практике это правило соблюдалось далеко не всегда. Только с начала XIV века Новгород стал вообще обходиться без князей. Формально признавая своим верховным сюзереном великого князя, он сохранял полную самостоятельность.
Знаменитое новгородское вече тоже отнюдь не являлось «народным собранием», в котором мог участвовать каждый свободный новгородец.
Член-корреспондент Академии наук СССР В. Л. Янин высказал мнение, что число вечников было ограниченным. К участию в вече допускались лишь бояре, принадлежавшие к земельной аристократии и владевшие городскими усадьбами. Кстати, небольшой размер Вечевой площади лучше всего свидетельствует о том, что на вече не могли собираться все новгородцы.
Интересно и другое обстоятельство. В документах XIV века упоминаются «300 золотых поясов», которые отличали каких-то знатных и именитых представителей новгородской администрации. Историки долгое время считали, что этот термин обозначает исполнительный орган Новгородской республики — совет господ. Однако площадь парадного зала Грановитой палаты новгородского детинца, где собирался этот совет, тоже невелика: здесь могло одновременно поместиться всего 40—50 человек. Таким образом, золотые пояса, по всей видимости, служили отличительным знаком именно бояр-вечников, которые были подлинными хозяевами Новгородской республики. Характерно, что список крупных землевладельцев — «великих бояр»— почти полностью совпадает со списком новгородских посадников, тысяцких (Борецкие, Овины и другие).
Мнимость новгородского «народовластия» подмечали и современники. В 1413 году в Новгороде побывал путешественник из далекой Фландрии — Гильбер де Ланноа. Кроме любопытных деталей о жизни новгородцев он сообщает и о том, что «внутри упомянутого города живет много больших синьоров, которых... называют боярами, и там есть такие горожане, которые владеют землей в 200 лье длины, богаты и могущественны удивительно. И не имеют русские великой Руси других властителей, кроме этих бояр...».
На площади, где собиралось вече, стоял деревянный помост — вечевая степень. На ней во время вечевого собрания размещались высшие сановники — князь, посадник, тысяцкий, кончанские старосты.
Существовал вполне определенный порядок решения всех дел. Но он нарушался, когда на вече обсуждались особенно острые вопросы. Враждебные боярские группировки, сталкиваясь в борьбе за власть и богатство, нередко использовали в своих корыстных интересах извечную ненависть «черного люда», городского плебса к феодальному самовластию. И тогда вечевое собрание превращалось в кулачную, а то и вооруженную схватку, которая, как круги от брошенного в воду камня, быстро распространялась от Вечевой площади по всему городу.
Понятно, что сведения о таких событиях чаще всего попадали в летописи. «Оле страшно чюдо и дивно, братье,— печалится летописец, рассказывающий о 1216 годе,— поидоша... рабъ на господина, господин на рабъ». Несколько дней сражались с боярским войском черные люди, которыми руководил в 1418 году «некий человек Степанко». Софийская летопись сообщает: «...сташа чернь с одиноя стороны, а с другую боляре, и учинися пакости людем много мертвых».
Особенно бурными были вечевые собрания в XV столетии, когда боярско-купеческие слои Великого Новгорода пытались противостоять объединительной политике московских князей.
В 1477 году послы Ивана III потребовали Дворище под государев двор. Противникам Москвы удалось склонить вече на свою сторону. «Ни Дворища вам Ярославля не даем», — ответили новгородцы. Однако народ тяготел к Москве, надеясь, что великий князь прекратит междоусобные войны, а может быть, и защитит от гнета всесильных бояр. Когда в том же 1477 году Иван III подступил к Новгороду, его войско сразу пополнилось перебежчиками. Да и среди оставшихся в городе было много сторонников Москвы.
Вступив в Новгород, Иван III приказал разрушить вечевую степень (вечевой помост) и башню, а колокол, весивший, по некоторым сведениям, около 100 пудов, отправил в Москву.
О дальнейшей судьбе колокола возникли легенды. Одна из них повествует, что колокол разбился в Валдае на несколько тысяч колокольчиков, которые славу о Новгороде разносят по всей Русской земле. По другой легенде, новгородский колокол был повешен на Спасской башне Московского Кремля и использовался как набатный. Во время одного из пожаров колокол упал и разбился. Но Петр I повелел отлить из него новый.
С XV века на Дворище размещались дворы и приказы великокняжеских наместников. В XVII веке значительная часть бывшей Вечевой площади была застроена каменным Гостиным двором. Во время Великой Отечественной войны он был разрушен, остались только Воротная башня да арочная стена на берегу Волхова.
Разработан проект восстановления Гостиного двора (архитектор Новгородской специальной научно-реставрационной производственной мастерской Г. М. Штендер), который предусматривает перепланировку интерьеров для размещения в них выставочных залов, мастерских художников, магазина-салона и т. п.
Территория Вечевой площади и Ярославова дворища была в древности благоустроена. Во время раскопок здесь нашли несколько слоев деревянных мостовых, а на участке между Никольским собором и церковью Параскевы Пятницы обнаружили настил из коровьих костей. Существовало и дренажное устройство для спуска грунтовых вод в Волхов. В историческом отделе Новгородского музея можно ознакомиться с деталями этой водоотливной системы.
В летописях и документах часто упоминается Великий мост. Он соединял кремлевский берег и Вечевую площадь еще в XI столетии. Изображения его сохранились на старых иконах и на миниатюрах, украшавших рукописные книги и летописи. Согласно «уставу Ярослава о мостах» горожане обязаны были нести определенные повинности по ремонту волховского моста.
С моста сбрасывали в реку осужденных на смерть и еретиков, на нем же часто встречались враждебные партии, образовавшиеся на вечевом собрании. Разумеется, появилась и легенда, которая объясняла эту страсть новгородцев к кулачным побоищам на Великом мосту. Новгородцы обидели Перуна, которому до введения христианства приносили жертвы в Перынской роще, у истока Волхова. В 989 году они срубили идола Перуна и сбросили его в реку. Проплывая под мостом, идол забросил на него свои палицы и завещал: «Сим потешайтесь, дети новгородские». С тех пор Великий мост стал местом, где новгородцы разрешали все свои споры и тяжбы.
В XVIII веке, когда через Новгород прошла шоссейная дорога Москва — Санкт-Петербург, на месте деревянного был выстроен каменный мост. Спустя столетие его сменил новый (по проекту инженера К. Я. Рейхеля), который, с перестройками, служил до Великой Отечественной войны. В январе 1944 года, отступая из Новгорода под натиском советских войск, гитлеровцы взорвали мост. Существующий ныне выстроен севернее, для того чтобы поток автомашин миновал территории древнего Торга и кремля, объявленные заповедными.
К древнему Ярославову дворищу примыкал прославленный Новгородский торг. В течение нескольких столетий Новгород соперничал с крупнейшими торгами Европы и Азии. Через Неву и Ладогу сюда шли корабли с Балтики и Белого моря, а по Ильменю, Ловати, Мете можно было попасть на Днепр, к Черному морю, а также на Волгу и Каспий. Новгородские купцы добирались до Фландрии и Англии, их можно было встретить на германских и скандинавских ярмарках, в Суроже, Царьграде, Персии.
Новгородские купцы были смелыми и предприимчивыми, они часто пускались в далекие и опасные путешествия. Именно такой купец — отважный и любознательный — опоэтизирован в замечательной новгородской былине о Садко.
Нередко новгородские купцы терпели кораблекрушения, погибали от болезней. В грамотах ганзейским купцам не раз упоминаются морские пираты, разбойничавшие в Балтийском море. «На море было убито двенадцать человек в одной ладье, и тот товар разбойники привезли к вам в Любек...» — указывает одна из грамот 1373 года.
Торговля Новгорода с ганзейскими и скандинавскими городами имела относительно упорядоченный характер. Все условия торговли обусловливались специальными договорами.
Новгородцы стремились к тому, чтобы эти условия были взаимно выгодными и равноправными. Так, например, в 1411 году они дали обязательство обеспечить безопасный проезд некоему Гансу Вреде, а немцы должны были беспрепятственно пропустить новгородца Ивана Кочерина.
Местные купцы взяли в свои руки снабжение остальных русских земель немецкими и скандинавскими товарами. Они не пускали иноземных купцов дальше Новгорода.
Новгородские и западноевропейские купцы привозили в Новгород серебро и золото в слитках, медь, сукна, вина, шелковые ткани, пряности. Особенным спросом пользовались здесь фландрские сукна. Очень дорого стоило «ипское сукно», названное так по месту производства в городе Ипре.
В 1156 году «заморские купцы», то есть новгородцы, торговавшие со странами Западной Европы, выстроили неподалеку от Никольского собора церковь, которую посвятили Параскеве Пятнице — покровительнице торговли. Эта первая церковь Параскевы Пятницы, видимо, была деревянной. В 1207 году ее заменили новой, каменной.
История этого уникального памятника уже давно привлекала внимание многих исследователей. Но только в послевоенные годы архитекторам Новгородской реставрационной мастерской удалось реконструировать ее первоначальный облик, который был искажен многочисленными ремонтами после пожаров и подновлениями.
Автор проекта реставрации церкви Параскевы Пятницы Г. М. Штендер оставил незаштукатуренными древнейшие участки кладки XIII—XVI веков. Барабан и главка сохранены в том виде, какой был придан им в XVIII веке.
Церковь Параскевы Пятницы не похожа на другие новгородские церкви. Она отличалась сводчатыми притворами, которые примыкали к зданию с севера, юга и запада. Углы притворов оформлены нарядными пучками уступов — пилястрами. Боковые алтарные выступы — апсиды — имеют не полуциркульное очертание (привычное для Новгорода), а сделаны прямоугольными. Храм и в древности имел одну главу. Она венчала сложную по рисунку кровлю, повторявшую кривизну трехлопастного завершения фасадов.
Внутреннее пространство четырехстолпной церкви (все четыре столба первоначально были круглыми) разделено сводами на два этажа. Внутри стен обнаружены лестницы и узкие ходы-галереи, соединявшие вторые этажи притворов.
Церковь Параскевы Пятницы близка по архитектуре смоленской церкви Михаила Архангела. Утверждают также, что некоторые черты церкви Параскевы Пятницы характерны и для построек Полоцка, Чернигова, Гродна и других городов. Это свидетельствует о том, что уже в ранний период русской истории начинал складываться в архитектуре единый национальный стиль. Но этот процесс был надолго задержан татаро- монгольским нашествием, затормозившим развитие не только экономики, но и культуры русских княжеств.
Иноземные купцы имели в Новгороде свои церкви и торговые дворы. Согласно договорам они останавливались только в этих дворах и могли продавать лишь определенное количество товаров. Древнейший из иностранных дворов — Варяжский (готский) — располагался на изгибе Волхова, в том месте, откуда начинается сейчас Боровичская улица.
Это была первая иноземная фактория, возникшая еще в XI веке и просуществовавшая до XVI столетия. Готским двором ее называли по названию острова Готланд — главного перевалочного пункта в торговле Новгорода с Западной Европой.
Первоначально на Готском дворе размещались постройки шведских и немецких купцов. Затем немцы основали самостоятельный двор (к востоку от дворищенских церквей), а со временем, упрочив свое положение, они подчинили себе и двор готских купцов.
На обоих дворах жили сотни иностранцев: купцы, служилые люди, сторожа; их дома, склады, церкви укрывались за прочными крепостными стенами.
В 1968—1970 годах археологи исследовали культурный слой на участке бывшего Готского двора (теперь здесь выстроена гостиница). Остатки каменной сторожевой башни, деревянные срубы больших, по-видимому складских, зданий оказались сложенными в технике, совершенно отличной от типично новгородских строительных приемов. Кроме того, здесь были найдены клепки, днища, деревянные пробки от бочек; железные замки и ключи — также иной конструкции, чем новгородские; бронзовый подсвечник с острым штырем и щеколдой, который можно было закреплять на столе и на стене; игральные кости, шахматные фигуры и пр.
Сенсационной стала находка первой иностранной берестяной грамоты, текст которой был написан по-латыни готическим шрифтом XV века. Этот уникальный документ демонстрировался в 1970 году на Международном конгрессе историков в Москве и вызвал огромный интерес.
Кроме Готского и Немецкого дворов, особые участки были выделены датским и английским купцам, правда, уже позднее — в - XVI веке.
Купцы-иностранцы не только сбывали в Новгороде привезенные товары. Они совершали выгодные сделки, закупая здесь изделия русского ремесла, продукты сельского хозяйства, воск, мед, меха, кожу, моржовый клык.
Многие товары поступали в Новгород с далеких окраин Новгородской земли.
Настойчивые и энергичные новгородские землепроходцы и «торговые гости» пробирались в неведомые земли на севере, в зауральскую тайгу, в заполярную тундру к «дышучему морю»: «идоша непроходимыми месты, яко не видеша ни дний, ни нощи, но всегда тьма». И всюду новгородцы основывали фактории, рубили поселки, строили монастыри. Здесь они не только выменивали редкостные товары, но и распространяли культуру, умение и навыки изготовлять орудия из металла, заниматься земледелием и огородничеством.
Летописец приводит интересный рассказ боярина Гюряты Роговича, который еще в XI веке путешествовал далеко на север: на берегу моря «был услышан говор и крик многих людей... Язык их был нам неизвестен, но они, указывая на наше железное оружие, жестами просили отдать его им. И если кто-нибудь давал им нож или топор, то они взамен давали ему меха. Путь к этим горам лежит через непроходимые пропасти, через снега и леса, поэтому мы не всегда доходили туда...»
На Торгу находили хороший сбыт и изделия новгородских мастеров. Новгород был крупнейшим центром русского ремесла. Далеко расходились отсюда изделия новгородских кузнецов и плотников. Славились новгородские серебряники, изделия которых отличались высоким мастерством. Мастера-кожевники изготовляли сапоги, поршни, пояса, конскую упряжь, мячи, даже искусно сплетенные из тонких ремешков кресты. Гончары торговали горшками, бутылями, детскими игрушками, иконописцы — яркими иконами.
Судя по сохранившимся лавочным книгам 1583 года, на Новгородском торгу насчитывалось около 1800 лавок, полок, прилавков, амбаров, шалашей и других торговых заведений. Некоторые ремесленники совмещали занятие ремеслом с торговлей. Известны имена новгородцев, которые имели две-три лавки. Серебряник Ждан Кишкин торговал в трех, а его сестра Хавронья содержала две лавки. Яблочник Антип Обздюра и сапожник Терентий Иванов владели пятью лавками каждый. Но таких крупных торговцев было немного.
Как и во всех средневековых городах, Новгородский торг состоял из рядов-улиц, протянувшихся от Волхова. Известны 43 их названия: Великий, Ветошный, Иконный, Кафтанный, Кожевный, Котельный, Красильный, Льняной, Мыльный, Овчинный, Пирожный, Рыбный, Сапожный, Серебряный, Сермяжный, Хлебный, Холщевный, Чупрунный, Шубный и другие. Некоторые ряды носили несколько названий.
Главный ряд назывался Великим, но в документах он фигурирует и под названиями Большого, Корыстного, Пробойного, Сурожского. Великий ряд тянулся вдоль Волхова, а от Великого моста сворачивал к Немецкому двору. Его лавки выходили на Дворище и Вечевую площадь. Здесь торговали богатые новгородские купцы и приезжие русские гости.
Кроме рядов на Торгу были площадки — Коневая, Хлебная горка, а возле церкви Иоанна Предтечи торговали прямо с рук.
В XVI веке «начали ставити новгородцы лавки каменные...». Однако большая часть торговых построек была из дерева. Частые пожары уничтожали иногда чуть ли не все лавки и амбары. В 1541 году «горела Торговая сторона... и товару бесчисленно много згорело, и торги все прогорели, и мосту Великого треть згорела...». Не меньший ущерб причинили пожары в 1494 и 1605 годах.
Издавна существовали в Новгороде купеческие организации — общины и братства. Об одном таком объединении «заморских купцов» уже шла речь. Другой крупной купеческой общиной была Иванская.
Еще в 1127 году князь Всеволод Мстиславич выстроил храм Иоанна Предтечи на Опоках и передал его богатым новгородским купцам, торговавшим воском. Князь дал и уставную грамоту, которая определяла условия приема в Иванскую братчину и ее права.
Вступительный взнос был очень велик — 50 гривен серебра. Но зато «пошлые» (уплатившие пошлину-взнос) купцы получали большие привилегии. В церкви были установлены весы, и только здесь разрешалось взвешивать воск и мед. Пошлина за взвешивание — «весчее» — шла в пользу братства. Здесь же в церкви хранились эталоны мер: «локоть иванский», «медовый пуд», «гривенка рублевая», «скалвы (весы) вощаные». За пользование этими эталонами тоже взималась плата.
При церкви был купеческий суд; возглавлял его тысяцкий. Этот суд разбирал также тяжбы и конфликты, которые возникали между новгородцами и зарубежными купцами.
В здании церкви купцы-общинники устраивали пиры, и если пиршество заканчивалось дракой, то суд и следствие вели сами члены корпорации: «А кто с кем побьется... на пире... а братчина судит, как судьи».
К 1453 году церковь Иоанна Предтечи сильно обветшала и ее перестроили «на старой основе»: были сохранены шесть столбов, поддерживающих своды, три равные по высоте апсиды и членящие стену пилястры-лопатки. В течение последующих столетий церковь претерпела еще ряд изменений. Сейчас ее венчает одна глава, а раньше их было три или пять. Широкие окна, украшенные наличниками, пробиты, вероятно, в XVII веке. И все же от суровых и простых объемов Предтеченского храма веет глубокой стариной.
Тот же князь Всеволод построил и церковь Успения на Торгу (1135 год). И эту церковь он передал купцам, надеясь обеспечить себе их поддержку. В дальнейшем храм неоднократно перестраивался, но новгородцы заботливо сохраняли многие черты его первоначального облика.
Белая гладь стен церкви Успения не имеет никаких украшений и лишь в нескольких местах почти под самой кровлей, прорезана щелями окон-бойниц. Тем наряднее выглядит узкая орнаментальная полоска из кирпичей (так называемый «бегунок») на барабане единственного купола.
Церковь имела еще одно название—«Успения на Козьей бородке», вероятно, оттого, что рядом торговали лошадьми, коровами, козами.
Между Успенской и Предтеченской церквами в 1133 году была выстроена деревянная церковь Георгия. На ее месте жители Лубяницы — улицы, протянувшейся через Торг,— выстроили в 1356 году каменный храм.
В процессе только что закончившейся реставрации здания раскрыты до уровня хоров первоначальные стены, внутристенная лестница, два (из четырех) столба на высоту 4,5 м. Постройка верха церкви относится к 1742 году. Сейчас в интерьере бывшего храмового сооружения располагается магазин для продажи новгородских сувениров.
Южнее Никольского собора находятся две церкви — Жен-мироносиц и Прокопия, выстроенные купцами Сырковыми.
После присоединения Новгорода к Москве Иван III выселил из Новгорода многие боярские и купеческие семьи, а их владения передал московским купцам и служилым людям. Так попали в Новгород и Сырковы. На новом месте они быстро умножили свои богатства и выстроили несколько церквей и монастырей.
Церковь Жен-мироносиц сооружена в 1508 году «в осеньи месяцы». Каменные пристройки с севера и запада появились несколько позднее — после пожара 1541 года. По своей архитектуре церковь очень близка к новгородским постройкам XV века: четырехстолпная, одноглавая, трехапсидная.
Здание разделено сводами на три этажа. Нижний — подвальный. Это отличает церковь Жен-мироносиц от более древних новгородских церквей, в которых таких подвалов, расположенных ниже уровня земли, не было. Два этажа занимали обширные склады.
В настоящее время на западном фасаде церкви архитектор Т. В. Гладенко восстановила настенную двухпролетную звонницу и наружное деревянное крыльцо.
Расположенная рядом изящная церковь Прокопия была выстроена Дмитрием Сырковым в 1529 году. Несмотря на свои миниатюрные размеры, она тоже трехэтажная. Килевидные арочки, использованные как ведущий мотив при оформлении стен и подкупольного барабана, показывают, что в новгородском зодчестве XVI века все сильнее чувствуется московское влияние.
К юго-востоку от Ярославова дворища, на бывшей территории Торга, располагается интересный ансамбль из двух церквей — Михаила Архангела и Благовещения. Они соединены кирпичным переходом. От древней церкви Михаила, выстроенной в 1300— 1302 годах и перестроенной в 1454 году, сохранились нижние части стен и фундаменты.
Церковь Благовещения, выстроенная несколько позже, сохранилась лучше. Галерея церкви Благовещения идет не вдоль стены храма, а перпендикулярно к ней. Своим торцом она упирается в галерею церкви Михаила. В конце XVII века над средней частью благовещенской галереи была устроена шатровая колокольня (до этого звонница помещалась на стыке галерей). Обе галереи покоятся на столбах, между которыми в старину проходил уличный проезд.
Века и люди меняли облик города. Горели, ветшали и рушились старые постройки, а на их месте возводились новые.
Столетие спустя после того, как умолк вечевой колокол, Иван Грозный приказал строить на Ярославовом дворище царский двор. Для него были отведены большие участки и на прилегающих улицах. Строительство сопровождалось уничтожением многих старых жилых и хозяйственных построек. В 1580 году строившийся царский двор сгорел, и работы больше не возобновлялись.
Неоднократно перепланировался и Новгородский торг. Но экономическое и культурное значение Новгорода падало, сокращался размах его торговых операций. В XVI— XVII веках были закрыты иностранные дворы, на частично освободившейся территории Торга были выстроены здания, не связанные с торговой жизнью города.
По указу Петра I сломали оставшиеся деревянные лавки, а купцов переселили в Гостиный двор на берегу Волхова. Позднее сооружаются каменные торговые ряды.
На месте бывшего Тверского двора, западнее церкви Ивана на Опоках, в 1771 году был выстроен Путевой дворец, который предназначался для остановок и отдыха царей на долгом пути от столицы до Москвы.
Первоначальный проект Путевого дворца, судя по сохранившимся в архивах обмерным чертежам, был, вероятно, предложен знаменитым русским зодчим Василием Ивановичем Баженовым. Однако в начале XIX века дворец перестроил Василий Петрович Стасов в соответствии с новым назначением этого сооружения, в котором разместился штаб военных поселений, создававшихся в России по инициативе графа Аракчеева. Известно, что своеобразным опорным пунктом для этих поселений «коварный временщик» избрал Новгородскую губернию.
Теперь в этом здании, восстановленном после Великой Отечественной войны, находится Дворец культуры имени Н. Г. Васильева. Знаменитый партизан Герой Советского Союза Н. Г. Васильев перед войной был директором Дома Красной Армии, занимавшего это здание.
В ожесточенном сражении за Новгород, развернувшемся в августе 1941 года, Дом Красной Армии сыграл роль важного оборонительного узла советских войск. В здании размещался штаб 56-го полка 28-й танковой дивизии, которой командовал полковник И. Д. Черняховский (впоследствии прославленный полководец, Герой Советского Союза). Когда гитлеровцам удалось завладеть Софийской стороной, переправу через Волхов им преграждала пулеметная очередь из Дома Красной Армии.
В 1778 году был утвержден проект новой планировки Новгорода. Он предусматривал радиально-кольцевую застройку Софийской стороны, при которой одни улицы лучами сходились к кремлю, а другие полукольцами рассекали их, постепенно удаляясь от западной дуги кремлевской стены. Главные улицы Торговой стороны, напротив, располагались параллельно Волхову. Перпендикулярно к ним шли короткие улицы от восточной стены городского вала к набережной реки. На смену затейливо-извилистым улицам, переулкам и тупикам феодального Новгорода пришла прямолинейно-регулярная структура губернского города.
Через всю территорию Торговой стороны протянулась Большая Московская улица. Теперь — это проспект В. И. Ленина, на котором в районе бывшего Торга сохранились постройки XIX — начала XX столетий, восстановленные и частично реконструированные после войны.
Некоторые из них связаны с памятными историко-революционными событиями в жизни города.
На стене каменного здания, занимающего угол проспекта В. И. Ленина и Суворовской улицы, укреплена мраморная доска с надписью: «В этом здании в 1919 году размещался губернский комитет Российской Коммунистической партии большевиков и проходило формирование отрядов на борьбу против Юденича».
Севернее, на углу улицы 1 Мая, в бывшем здании женской гимназии (сейчас — учебно- консультационный пункт Ленинградского финансово-экономического института им. Н. А. Вознесенского), в 1919 году размещались губернский и городской комитеты Всероссийского Коммунистического союза молодежи.
От выстроенного в послевоенные годы кинотеатра «Октябрь» к Дому культуры им. Н. Г. Васильева ведет улица Герцена. Большое здание, боковой фасад которого выходит на проспект В. И. Ленина, выстроено в начале XIX века в стиле классицизм. До революции это был губернаторский дом. А теперь на нем развевается красный стяг: в доме размещается Исполком городского Совета депутатов.
В сквере напротив — памятник В. И. Ленину. Это — первый послевоенный памятник Ильичу в Новгороде. Он был открыт в 1948 году перед зданием ОК КПСС, который размещался тогда на улице Штыкова. После генеральной реконструкции городской площади Победы памятник переместили сюда, на улицу Герцена.
Здание почтамта, замыкающее улицу, после гражданской войны было занято штабом легендарной 16-й дивизии имени Киквидзе, которая героически сражалась с белогвардейцами под Самарой, Симбирском, Сызранью, Енисейском, а потом длительное время дислоцировалась в Новгороде. В этом же здании в августе 1941 года находился Военный совет Северо-Западного фронта.
После Великой Отечественной войны на обширной территории Ярославова дворища и Торга были проведены большие работы по восстановлению и реставрации старых построек.
На этой древней земле стоят два памятника защитникам земли русской — Александру Невскому, отстоявшему Русь от шведов и немцев в XIII веке, и трем разведчикам коммунистам И. С. Герасименко, А. С. Красилову и Л. А. Черемнову, героически сражавшимся с фашистскими захватчиками в годы Великой Отечественной войны.
В феврале 1942 года стрелковый взвод, в составе которого служили эти отважные воины, был послан в разведку на левый берег Волхова в район озера Мячино. Бойцы благополучно подошли к передовой линии фашистских укреплений, но тут их обнаружили и обстреляли гитлеровцы. Разгорелся бой, и
взвод смельчаков продвинулся далеко вперед. Однако оставшиеся в тылу вражеские дзоты снова открыли огонь. Тогда коммунисты Красилов, Герасименко и Черемнов не сговариваясь бросились на амбразуры огневых точек фашистов. Герои погибли, но выручили своих товарищей, которые уничтожили 55 вражеских солдат и разгромили 8 дзотов и блиндажей противника.
Такого единовременного подвига трех матросовцев история Великой Отечественной войны больше не знает. Он был воспет Н. Тихоновым в «Балладе о трех коммунистах». Советские патриоты посмертно удостоены звания Героя Советского Союза.
Ярославово дворище и Торг ныне являются заповедником. Много труда вложили люди, чтобы возродить эти памятники седой старины. И повествуют они теперь о широте и щедрости творческого гения народа.
В.В. Гормин